В зимней резиденции

Спустя два дня наш 2‑й батальон сняли со всех объектов, которые мы до этого охраняли, и стали готовиться к отъезду. Всё имущество погрузили в машины, и как стемнело колонна отправилась в путь. Все машины, кроме первой БМД, соблюдая маскировку, ехали с выключенными фарами. Колонна пересекла город и, проехав ещё несколько километров, приблизилась к одиночному дворцу, расположенному на вершине холма, примыкающего к пологой горе. Мы въехали за каменное ограждение обширной дворцовой территории, там остановились и переночевали в небольшом пустом здании.

Дворец являлся правительственной гостевой виллой, где останавливались высокие официальные гости, приезжавшие с визитом в страну. Но мы, поскольку об этом не были осведомлены, между собой дворец называли "зимней резиденцией Амина".

На следующий день наша 4‑я рота на БМДшках поднялась по крутой извилистой дороге вверх к самому дворцу, а остальные роты расположились у основания холма. Теперь задачей нашего батальона стала охрана самого дворца и подступов к нему. Днём следующего дня нам стало известно, что во дворец вселился новый руководитель Афганистана - Бабрак Кармаль со своей супругой, которые скрытно прибыли сюда на БТРе.

В зимней резиденции соблюдалась полная конспирация: Бабрак никуда не выходил и не выезжал. Здесь, находясь на порядочном удалении от города, особых происшествий не возникало, и караульная служба протекала тихо и спокойно, если не считать шумного переполоха, который приключился в новогоднюю ночь.

Вечером, в последний день уходящего года, я был в карауле. Меня сменили с поста, когда до наступления Нового года оставалось около часа, и мы пошли отдыхать в небольшую кирпичную пристройку, где временно размещалась наша рота. Там было тесно, и солдаты спали вповалку прямо на полу. Осторожно перешагивая через спящих, я с трудом отыскал свободный пятачок, лег, поджав ноги, положил под голову автомат и перед тем как заснуть про себя отметил:

- Оригинально придётся встретить Новый год: засну в одном десятилетии, а когда разбудят на пост - уже наступят восьмидесятые. Навалившийся сон незаметно и быстро отключил моё сознание.

Только заснул, как в темноте нас стали распихивать и будить громким шёпотом:

- Быстро, подъём! Нападение на пост! Все на усиление постов!

Мы разбежались по постам. Луна немного освещала окрестности. Снег, выпавший пару дней назад, лежал всюду белым покрывалом. Вокруг никого не было видно - всё было по ночному безмолвно и спокойно.

- Что случилось-то? – спросил я.

- Да чёрт его знает. Сказали, что где-то рядом стреляли.

Со всех сторон дворец был окружён двухметровой каменной стеной. С той стороны, где гора поднималась выше, к самой стене подступали дувалы - убогие глинобитные жилища. В том направлении, метрах в двухстах от нас, стояла одинокая заброшенная башня. Каменная стена башни, высотой метров восемь, имела цилиндрическую форму и венчалась конусообразной деревянной крышей.

Башня смотрела на нас своим единственным оконцем, находившимся почти под крышей. Там не было никакого света, не доносилось никаких звуков. Основание башни из-за скудости освещения полностью сливалась с землёй в один чёрный фон. Зловещая тишина щекотала нервы.

На одном из постов находился ротный. Он напряжённо всматривался в эту башню, как самое подозрительное место. Тут Еремеев и ещё один дед обратились к ротному:

- Товарищ старший лейтенант, разрешите на разведку сходить! Всё выясним и вернёмся!

Хижняк сначала им отказал, продолжая наблюдать за территорией. Но прошло минут пятнадцать - кругом было всё так же тихо, а Еремеев и дед так и напрашивались:

- Разрешите, товарищ старший лейтенант! Отсюда всё равно ничего не видно.

Хижняк подумал и в конце концов согласился:

- Давай! Действуйте! Только осторожней!

Еремеев с дедом исчезли в темноте.

Прошло некоторое время, а кругом по-прежнему никаких шевелений и никаких звуков. Неожиданно раздался автоматный выстрел: видимо, от волнения кто-то случайно нажал на спусковой крючок. Не прошло и двух секунд, как раздалась короткая очередь с другого поста - тоже у кого-то нервы не выдержали.

И тут всех словно прорвало! Не зная, что в башне свои, все открыли ураганный огонь в ту сторону: стреляли из автоматов и спаренных пулемётов БМД, со всех сторон трассера ниточками-очередями втягивались в окно башни.

С самого начала мне было абсолютно ясно, что никто на нас не нападает, и что эту дикую пальбу командиры вот-вот прикажут прекратить. Но руки сами просились пострелять, и поэтому, не теряя ни секунды, я скорей передёрнул затвор и включился в общую весёлую шумиху. Автомат приятно бился в руках, в секунды опустошался магазин за магазином. До этого, воспользовавшись изобилием боеприпасов, я специально забил свои магазины только одними трассерами и сейчас с удовлетворением наблюдал, как они точно заходят в окно башни.

Тут мы услышали как закричал ротный:

- Прекратить стрельбу! Прекратить стрельбу! - команду продублировали солдаты, передавая на другие посты:

- Прекратить стрельбу!..

Огонь стал быстро ослабевать, и тут, словно заключительный аккорд в этой славной канонаде, грохнул выстрел из БМД. Осколочный снаряд рванул на полметра ниже оконца.

Огонь стих. Прибывшие перепуганные Еремеев с дедом доложили, что всё нормально - в башне и вокруг неё никого нет. Мы, прибывшие на усиление постов, ещё немного постояли и пошли в караулку, по дороге оживлённо обсуждая инцидент:

- Да, Бабрак-то видать обделался! Подумал, наверное, что дворец враги штурмуют! Хорошо отстрелялись!

Утром, построив роту, Хижняк первым делом приступил к общему разбору “ночного боя”:

- Что, сукины сыны? Уже сами не знаете куда стреляете! Все патроны выпустили! А потом приходи, кто хочет, и режь вас хоть кухонными ножами! Что ж вы головой нихера не хотите думать?! Где же на вас, идиотов, патронов напасёшься!

В это время к строю подошёл начальник штаба батальона майор Кирин. Кирину уже было под пятьдесят, и в отличие от большинства молодых офицеров ВДВ, стройных и тщеславных, он производил впечатление самого обычного и предельно простого мужика. Кирин не слышал, как Хижняк только что прорабатывал нас за растрату казённых боеприпасов и, приняв короткий рапорт от ротного, повернулся к строю:

- Молодцы! Орлы! - начал он нас хвалить с нескрываемым удовлетворением, - Что и говорить - правильно, что не даёте спуску! Особенно хорошо из орудия лупанули! - майор даже крякнул от удовольствия. - Эх! Жаль ниже получилось! Надо было немно-ожко выше взять - был бы полный порядок! Но всё равно хорошо! Так держать! Молодцы!

Его радовал наш боевой настрой. Мы просияли. И Хижняк, видя что начальство довольно, заулыбался и больше нас не ругал.

Этим же утром вокруг расстрелянной башни собралась толпа почти из сотни афганцев-мужчин. Они по доскам и брёвнышкам быстро разобрали крышу и деревянные леса, что были внутри башни, и всё куда-то унесли - остался только каменный остов, да болванка с оперением осколочного снаряда так и продолжала торчать под окном.

Чуть позже я узнал истинную причину этого новогоднего переполоха.

Заступивший на пост один из дедов решил хоть как-то отметить Новый год и по такому случаю дал очередь по звёздам, что висели над Кабулом. На выстрел из караулки к нему подбежал Еремеев - он был помощником начальника караула:

- Кто стрелял? Что произошло?

- Да ничего особенного, расслабься! Это я Новый год отсалютовал. Иди отдыхай.

Еремеев, чтобы выгородить деда, пришёл и доложил начальнику караула, что где-то рядом стреляли неизвестные. Ну а дальше всё пошло, как по сценарию - караул поднимают по тревоге, а Еремеев с дедом смело отправляются в темноту на разведку.