ТЯЖЕЛО В УЧЕНИИ

Десантник должен стрелять метко, как ковбой,
и бегать быстро, как его лошадь.

(Из альбома солдата)

В учебке мы трижды прыгали с парашютом. Ранним свежим утром привезут нас на аэродром близ поселка Кедайняй, и ждем самолеты часа два. А холодно! Место открытое, спрятаться от пронизывающего ветра негде. Чтобы хоть как-то согреться, приходилось сбиваться в плотные кучи, а когда подъезжали машины с парашютами, часть продрогших курсантов просто облепляла их горячие капоты, пока те не остынут. Но в целом день прыжков - сплошной отдых: загрузимся в самолет, полетаем около часа, прыгнем и снова ждем, когда все соберутся.

Прыгать мне нравилось. Я даже, чтобы подольше пролететь в свободном падении, специально не выдергивал кольцо и ждал, пока не сработает механизм принудительного раскрытия парашюта.

Обучали нас и искусству рукопашного боя. Отрабатывали приемы с оружием и без него. Построят нас пошире, и по разделениям выполняем несколько комплексов упражнений: то, издавая устрашающее обезьянье уханье, выделываем замысловатые движения телом и руками, то с диким воплем имитируем удар кулаком или ногой. Пользы от такого обучения немного, скорее это была просто дрессировка для показух.

- На черта это каратэ, если есть автомат? - рассуждал я логически. - Лучше бы из автомата стреляли почаще, а то пальнем из него всего-то раза два в месяц - разве это дело? Все машем автоматом, все машем - будто патронов к нему нет. Время-то идет - не в средние века живем - неужто в современной войне может случиться рукопашная схватка?

На тактических занятиях сержанты любили немного поразвлечься, заставляя своих курков поиграть в "войнушку". Обычно это происходит так: заметив, что рядом в лесочке расположился на отдых соседний взвод, а командует там сержант младше его призывом, наш сержант ставит боевую задачу:

- Вон вражеский отряд. Приказываю: незаметно приблизиться, атаковать и обезвредить условного противника. Командира взять в плен и принести сюда.

Мы устремляемся вперед: на открытой местности ползем по-пластунски, где кустики и деревца - движемся короткими перебежками. Тихо подкравшись, налетаем на "врага". Первые секунды, пока неприятель ошеломлен и в растерянности, успеваем нескольких скрутить. Но потом "вражеские" курки приходят в себя и начинается схватка, которая переходит в обычную драку: кто изо всех сил отбивается палкой, кто автоматом, кто ремнем. Тут уже не до приемов боевого каратэ, и не до устрашающих движений и выкриков: самый обычный махач кулаками со всего размаху, да удары сапогами. Воздух сотрясается от мата и угроз. В конечном итоге все решает количество участников - кого оказалось больше, за тем и победа. Каждый раз при подобных проверках умения вести рукопашный бой обязательно кому-нибудь в кровь изобьют лицо, и некоторые потом ходят с фингалами под глазами.

Вообще драки между курсантами были не редкостью. Если возникло какое недоразумение и взаимные угрозы не привели к мирному разрешению, то сразу же руками и ногами приступают к выяснению другого вопроса - кто из них сильнее. В пылу поединка, налетая друг на друга петухами, они начисто забывают об "искусстве" рукопашного боя. Тут не увидеть четких фиксированных ударов и классических поз из боевого каратэ. В реальной драке такие финты не проходят - кто пытается действовать "по науке", того сразу собьют простым ударом со всего маха. Исход поединка, как правило, предрешен в пользу более тяжелого бойца.

Одному курсанту эта страсть - научиться драться по-настоящему - стоила жизни. Во время отработки приемов самбо он решил опробовать навыки по-боевому и дал своему товарищу вместо деревянного ножа настоящий штык-нож. Но в очередной попытке он не успел перехватить руку, и нож вошел ему в сердце.

Вскоре состоялись похороны. Hа плацу построили полк, и замполит полка произнес короткую речь. Потом все курсанты по одному, сняв с головы берет, молча, со скорбным видом проходили-прощались мимо гроба, стоящего на табуретках. Покойный был одет в парадку. Его бледное, юношеское лицо не вызывало у меня ровно никаких чувств. Мне было абсолютно все равно, что он мертвый, что он погиб так и не вкусив толком жизни. Зато то обстоятельство, что я стою на плацу и отдыхаю от беготни - только радовало.

Рядом со своим погибшим сыном стояли его родители: мать, одетая в черное траурное платье, и отец. Они не плакали, а лишь с отрешенным видом смотрели на происходящее.

Когда прощание закончилось, родители отправились домой, чтобы там похоронить сына. Жизнь в учебке вошла в обычное русло.

...Где мы действительно налегали, так это в изучении уставов гарнизонной и караульной службы. Обязанности солдата, дневального и караульного на посту зубрили наизусть, как стихотворение. Тут не допускалось никаких неточностей - если оговорился или даже произнес не тот предлог, что написан в уставе - прерывали на полуслове и приходилось зубрить по-новой.

Особое место в учебе занимала идеологическая подготовка: целые тетрадки исписывали, конспектируя бессмертные труды классиков марксизма-ленинизма и материалы последнего Съезда КПСС. Хорошо еще, что твердых знаний тут не требовали, а только наличие необходимого объема страниц конспектов.

Мы - операторы-наводчики - проходили теоретическую подготовку в учебном классе, где находилась учебная башня от БМД. Здесь шло изучение огневой мощи БМД: тренировались как правильно подготовить и установить ПТУРС (противотанковый управляемый реактивный снаряд), как заряжать орудие и наводить на цель, как пользоваться различными приборами.

Как-то офицер, ведущий занятия, откровенно поделился своими соображениями:

- Если доведется воевать, то все вы - смертники! В современном бою БМД живет не больше двадцати минут. БМД абсолютно беспомощна: броня защищает только от пуль и осколков, даже крупнокалиберный пулемет прошивает ее насквозь. Она сделана из такого материала, что сгорает за какие-то минуты полностью. Короче - консервная банка или алюминиевый гроб на семерых!.. А у буржуев?! - офицер аж скривил лицо. - Там, бля-я! Танки с лазерным прицелом и автоматической системой наведения - бьет без промаха! Если по танку промахнулся, то максимум что успеешь - перезарядить и пальнуть второй раз. Потом открывай люк, выскакивай, бегом десять-пятнадцать шагов, падай на землю и прикрывай голову руками! Успел - значит спасся! А вашей БМДшке к тому времени - уже конец!

Для отработки навыков управления ПТУРСом операторы-наводчики ходили в специально оборудованный класс, единственный на всю часть. Там на столе был установлен тренажер, похожий на большой осциллограф. Операторы по очереди садились за пульт тренажера - ручку управления ПТУРСом - и, управляя движением точки на экране, пытались попасть в вытянутый горизонтально кругляшек, условно имитирующий танк. Рядом сидел сержант-наставник с большущей отверткой в руке. Тому, кто упорно не попадал в "танк", сержант по-деловому бил рукояткой отвертки по лысой голове:

- Меться лучше, ...тебя в рот! Стреляй еще!

Поскольку тренажер был один, а курков - сотни, то каждый тренировался в общей сложности не более часа. Соответственно, никакой уверенности в том, что настоящий боевой снаряд попадет в цель, у меня не было.

Раза три в неделю проводились стрельбы на полигоне. Ночью по тревоге подъем. Берем с собой курсовые пулеметы, муляжи-снаряды, какие-то ящики. Загрузившись, идем колонной по лесной дороге на полигон, до которого пилить километров семь. Временами сержанты устраивали пробежки. Когда сержант почувствует, что немного запыхался, то переходит на шаг и командует:

- Гусиным шагом, марш! - мы закладываем руки за голову и пока сержант переводит дух продвигаемся на корточках. Восстановив дыхание, он командует:

- Бегом, марш! - взвод побежал. По правой стороне дороги приближается полоса грязи. Мы уже наперед, по опыту знаем, что стоит взводу поравняться с ней, как прозвучит команда:

- Вспышка слева! - мы бросаемся в эту грязь, прикрывая руками голову от воображаемого ядерного взрыва. Кто неправильно выполнил команду - сделал лишний шаг, чтобы перескочить грязь, того сержант пинком направит вернуться назад - в то место, где он еще успел бы спастись от "взрыва". После чего командует:

- Отставить! Бегом, марш!

Колонна, подгоняемая сержантом, бежит дальше по грунтовой дороге.

- Не растягиваться! Шевелите яйцами!

В тот самый момент, когда колонна, продолжая движение, спустилась в низину с лужей, сержант кричит:

- Воздух! - все как подкошенные валятся на землю. Кто-то попал в эту лужу и обдал грязью других. Снова подается команда:

- Отставить! Бегом, марш!

В своем пути колонна пересекает песчаную пустыньку. Она была шириной километра два и изматывает основательно. Сапоги, не находя твердой опоры, утопают в песке, оставляя в нем последние силы. Потом путь пролегает через две взлетно-посадочные полосы, и ноги после песка просто отдыхают. Вконец измотанные, добираемся до полигона. Рота повзводно выстраивается фронтом к стрельбищу. Начинаются стрельбы.

Поочередно экипажи из двух человек - оператор и другой оператор за командира - выходят из строя и, получив в пункте боепитания ленту с патронами и два снаряда-выстрела, подходят к огневому рубежу.

- По машинам! - экипажи занимают места в БМДшках.

Получив по рации из диспетчерского пункта команду: "К бою!", операторы закладывают ленту с патронами в пулемет, опускают ствол орудия и докладывают:

- Первый к бою готов!

- Второй к бою готов!

- Третий к бою готов!

Приняв от всех экипажей рапорта готовности, диспетчер командует:

- Огонь!

Из разных мест появляются фанерные мишени с лампочками, имитирующими стрельбу автоматчиков. Операторы поливают мишени огнем из пулеметов. Потом появляются большие мишени танков. Грохают залпы. Главное - надо успеть выполнить норму - произвести два выстрела.

Отстрелявшись, экипажи покидают свои боевые машины, уступая их следующим, и бегут сдавать пустые пулеметные ленты и гильзы от выстрелов в пункт боепитания.

Сержант, выдающий патроны и выстрелы, не скрывал своей радости, когда ему обратно приносили неотстреленные боеприпасы. Hеотстреленную ленту он складывает пополам:

- В позу десантника, становись! - и с маху резанет этой лентой по задней части воина. А если кто возвращался с целым выстрелом (каждый почти метр в длину и довольно увесистый), то немедленно получал этим же выстрелом вдоль хребта.

Как-то раз все стреляют, а одна машина молчит. Лейтенант Жарков по рации раздраженно спрашивает:

- Второй! В чем дело? Почему не стреляешь?

- Я второй. У меня сетки нет. (Для ночной стрельбы надо тумблером включить подсветку сетки прицела.)

Чтобы помочь курсанту быстрее разобраться с оборудованием Жарков выбегает из командного пункта. Он с ходу заскакивает на башню БМД и, откинув люк, сверху несколько раз долбит наводчика сапогом по голове. Тот сразу перебирает все тумблеры.

- Ну, как? Есть сетка?

- Все! Все! Есть!

- Давай стреляй! - Жарков спрыгивает с башни и направляется к Сакенову:

- Разбирайся с отделением. Нихрена не знают. Даже сетку включить не могут.

- Есть!

Тут же строят все отделение. Дело было осенью, ночью подмораживало.

- К бою! - отделение упало на землю. - По-пластунски, вперед марш! Искать сетку! - курки поползли по грязной земле, по рытвинам, прямо по лужам, разгоняя в них льдинки. Время от времени сержант интересовался:

- Нашли сетку?

- Никак нет! Не нашли!

- Искать дальше! Должна быть. Вон, посмотрите вокруг БМД, - курки поползли к БМД. Обшарили под ней все вокруг гусениц.

- Ну, как? Нашли?

- Никак нет, не нашли.

- Смотреть внимательней! Будете искать, пока не найдете!

Так провинившееся отделение гоняли больше часа, пока стрельбы не закончились, и рота отправилась в казарму.