ОТБОЙ

Проведя вечернюю поверку личного состава, дежурный по роте сержант командует:

- Рота отбой!

Взводные сержанты командуют своим взводам:

- Первый взвод, отбой!

- Второй взвод, отбой!

- Третий взвод, отбой!

- Четвертый взвод, отбой!

Курки подбегают к своим табуреткам, скорей раздеваются, укладывают на них форму и стремглав разлетаются по постелям. Но это вовсе не означает, что пришло время отдыха. Никто не спит - все ждут "вечерней зарядки". Так проходит минут десять-пятнадцать. Дождавшись, когда офицеры разойдутся по домам к любимым женам или еще к кому, сержант, не раздеваясь, валится на свою постель и спокойно говорит:

- Взвод.

Команда тут же громко дублируется курсантами:

- Взвод!.. Взвод!.. Взвод!

- Строиться.

- Строиться!.. Строиться!.. Строиться!

Все вскакивают и строятся в одних трусах. Дневальный уже стоит не у тумбочки, а у входной двери - на шухере, чтобы вовремя оповестить о приближении дежурного по части, и "вечерняя зарядка" начинается.

Вначале сержант, обычно - Стрепко, как самый молодой (дедам гонять курков - тоже труд) - перечисляет все отмеченные провинности накопившиеся за день и обязательно с указанием конкретных виновников: кто плохо сдал уставы, кто опоздал на построение, у кого были замечания на утреннем осмотре и прочее, прочее. Вывод один - чтобы этого впредь не повторилось, перед сном придется немного поработать всему взводу.

Первые дни усиленно отрабатывались команды "подъем-отбой". Чиркнув спичкой, сержант командует:

- Взвод, подъем! Строиться!

За те недолгие секунды, пока огонь ползет с одного конца спички до другого, надо успеть одеться и построиться. Если спичка погасла, а кто-то еще вошкается, следует общий отбой:

- Отставить! Херово одеетесь.

Сержант снова зажигает спичку:

- Взвод, отбой!

Теперь надо уже успеть раздеться, правильно уложить одежду на табурет, упасть в постель и накрыться одеялом. Так повторялось за один вечер десятки раз, добиваясь полного автоматизма в выполнении операций подъема-отбоя. Правда, хватило двух недель и взвод стал стабильно укладываться в норматив, поэтому потом сразу приступали к упражнениям лежа на кроватях.

- "Уголок" принять! - все, лежа на спине, задирают ноги кверху под сорок пять градусов и так держат до полного изнеможения. Сержант только контролирует:

- Ноги не подгибать! Держи выше!

Кто-то не может, пыжится вовсю, но его ноги падают - и он тут же получает удар кулаком в живот:

- Э-э! Быстро поднял ноги! Я сказал под сорок пять градусов!

Вскоре ноги падают у второго, третьего. Поддав и им, сержант дает команду:

- Отставить! - и не медля переходит к следующему упражнению.

Теперь мы начинаем отжиматься от коек. Мерно под счет до тех пор, пока не выявятся двое-трое отстающих. Этих слабаков сержант бьет в бок, с напоминанием о том, что хороший удар по почкам (по своему отрицательному воздействию на организм) заменяет две большие кружки пива.

Затем мы снова переворачиваемся в постелях на спину и начинаем писать коротенькое "письмо любимой бабушке". Для этого ноги вытягиваются ровно, носки ног также вытянуты по струнке, и каждый перед собой в воздухе выводит трогательное послание: "З-Д-Р-А-В-С-Т-В-У-Й     Д-О-Р-О-Г-А-Я     Б-А-Б-У-Ш-К-А !.." Пишем размашисто, без спешки, буква за буквой. Пресс от такой писанины каменеет, и уже едва хватает сил дописать сокровенное: "СЛУЖБА     МHЕ     HРАВИТСЯ!"

В качестве разнообразия к физическим упражнениям добавлялось "ночное вождение". Все спускались со своих теплых постелей на пол и ползали по-пластунски под койками и между ними.

Вечерняя зарядка длится около часа, от чего сон солдата становится еще крепче и слаще. Как считали сержанты: "Здоровый сон десантника - удар по Пентагону". Никто не страдал бессонницей - все отрубались за какие-то секунды и спали словно покойники. Единственной мыслью в угасающем сознании было, - день прошел - и хрен с ним!

Сразу после отбоя шарахаться нигде не положено, поэтому, если кому нужно постирать форму, подшить воротничок или написать письмо домой, то заранее надо предупредить дневального, чтобы тот растолкал тебя часа в два-три ночи, поскольку самому подняться среди ночи невозможно.

Только сомкнул глаза, дневальный уже будит:

- Эй, вставай.

- Что, уже два часа?

- Ровно два. Не засни, - и дневальный уходит к тумбочке.

До чего же вставать не хочется! Но откладывать больше некуда. Еще находясь в сонном состоянии, быстренько стиранул хэбэ в умывальнике и написал письмо домой - что служба идет нормально и скучать некогда. Все! Скорее в постель. Голова еще не коснулась подушки, как я уже погрузился в глубокий сон.